У подруги на столе лежала пачка старых, пожелтевших страниц с россыпью почерков от красивых, ювелирных до размашистых, неразборчивых. Ее свекровь работала медсестрой во фронтовом госпитале и сохранила ворох писем с 30-х до конца 40-х годов. И читаются они, что книга. Сейчас читает Аленка, потом я! Я! Я!! Ожидание и предвкушение полно детской радости. Прямо как Цвейга передавали в 70-х. Что меня дополнительно восхищает, ведь привез же кто-то этот ворох в Штаты! Решил тащить через океан, в иммиграцию, вместе с серебряными ложками и ртутными градусниками.. #веравчеловечество

May. 12, 2015

У подруги на столе лежала пачка старых, пожелтевших страниц с россыпью почерков от красивых, ювелирных до размашистых, неразборчивых. Ее свекровь работала медсестрой во фронтовом госпитале и сохранила ворох писем с 30-х до конца 40-х годов. И читаются они, что книга. Сейчас читает Аленка, потом я! Я! Я!! Ожидание и предвкушение полно детской радости. Прямо как Цвейга передавали в 70-х. Что меня дополнительно восхищает, ведь привез же кто-то этот ворох в Штаты! Решил тащить через океан, в иммиграцию, вместе с серебряными ложками и ртутными градусниками.. #веравчеловечество

I often find myself on YouTube playing the final scene from the 1969 Soviet movie Ne Goryui! (Cheer Up!). In this scene, an elderly doctor, Levan, invites his entire neighborhood for an End of Life party. He cannot recover after his daughter passes away during childbirth. Her love life had put him in a difficult spot and he never […]